Эхо чернобыльской трагедии в воспоминаниях ликвидатора: там светился асфальт одежда и оборудование
Тридцать лет отделяет нас от 26 апреля 1986 года, день, когда на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС прогремел взрыв, который полностью разрушил реактор. Мы, рожденные в послеаварийный время, помним только более поздние митинги и скорбные торжества. Но есть среди нас очевидцы, которые непосредственно побывали там, где когда-то производили атомную энергию, а потом зачищали от последствий масштабной катастрофы и захороняли радиоактивные отходы. Николай Бондарь, уроженец с. Болотківці, попал на ЧАЭС в 87-м, через год после взрыва. На то время имел за спиной Плужнянське ПТУ №3, службу в армии (войска в Чехословакии), колхозный опыт. Вместе с женой некоторое время проживали в Николаеве, потом переехали в Первомайск Луганской области. Там нашего земляка и нашла повестка из военкомата. Муж как раз планировал, как провести отпуск, но два летних месяца он провел возле Припяти. Николай Бондарь - Сначала нам ничего не сообщали о том, почему вызвали и куда едем. Мол, скоро сами увидите. Все происходило под грифом «секретно». Нас предупредили, что «попытка скрыться» карается, как в военное время. Из Луганской области два вагона (120 человек) отправили в Белую Церковь. Потом сказали, что везут нас в Чернобыль, – рассказывает участник ликвидации аварии. Поэтому родные Николай Бондаря узнали о его местонахождении уже из писем, которые он писал из Киевской области. Их часть расположилась в сек.Оране Иванковского района на Киевщине. Мобилизованы ликвидаторы жили в больших палатках, кушать привозили ежедневно, на столах станционной столовой были экзотические фрукты. К атомной станции от села – 50 километров. Николай Игнатьевич работал водителем грузовика. Зилом возил оборудования к станции, как он говорит, к «грязної» зоны. Работал через день, ведь за рулем приходилось находиться по 17 часов. Мужчина имел 52 выезды в зону, дважды был в Припяти. - Каждый раз дозиметрист измерял радиационный фон и говорил людям, сколько времени там можно находиться. В течение тех двух месяцев, что я там был, асфальт там клали 4 раза, ибо за неделю-другую он засвечивался от радиации. Чтобы выйти со станции, мы на каждом этаже принимали душ, меняли одежду, проходили радиационный контроль. Нас, как хирургов, одевали в белую одежду, а пока доходили до столовой, несколько раз переодевали, потому что «засвічувалися». Так же на улице от радиации мыли машины и оборудование, – вспоминает мой собеседник. – Основным мероприятием для всех было иметь необходимое снаряжение, которое защищает от бета-пыли. Потому что эти частицы, если попали в организм, дают о себе знать и через 20-30 лет. Неделю новоприбывшим нужно было на акклиматизацию. После мытья загрязненной водой из крана во многих выпадали волосы. Николай Бондарь, который работает водителем в Острожском отделе Здолбуновской местной прокуратуры, рассказывает, что как-то ремонтируя машину на станции, он поцарапал руку. Дома он и значения не давал бы такой ситуации, а тут в кровь сразу попали радиоактивные части с воздуха, рана начала набирать опасной формы. Мужчина обратился за помощью в медчасть, но там с ранозаживляючих средств был только один, он не улучшил ситуации, да и медики не знали, как действовать. Они сказали, что может быть гангрена, тогда конечность придется ампутировать. Только в местной больнице Николаю Игнатовичу помогли спасти руку. Николай Игнатьевич Бондарь является участником ликвидации аварии на ЧАЭС второй категории. На пенсию вышел в 52 года. Раньше брал справку в больнице о забо-рения, то давали путевку в санаторий. Мужчина отмечает, что после аварии набирали людей со всего Советского Союза принудительно через военкоматы и добровольцев. Годами в Чернобыль приезжали и добровольцы, ведь работа ликвидаторов была высокооплачиваемой, участники ликвидации аварии имели определенные льготы, могли ездить в другие республики, перед ними открывались двери многих учреждений. О радиационное воздействие тогда не было много информации. Это уже потом пришло распоряжение, чтобы не забирать на Чернобыльскую атомную людей до 30 лет. Хватало там и мародеров, которые охотились за легкой добычей. Ведь люди, которых срочно эвакуировали, оставляли все. За такими ворами следили милиционеры, которые и сами хотели поживиться брошенным добром, а за ними наблюдали работники других структур, в том числе и КГБ. Николай Бондарь вспоминает случай, когда ему показали место, где было расстреляно несколько милиционеров, которые выносили имущество из зоны отчуждения. События почти тридцатилетней давности о работе на Чернобыльской АЭС после крупнейшей экологической катастрофы, возможно, и стираются понемногу из памяти ликвидатора, однако кучи одежды и машин, которые светятся от радиационного выброса и превращаются в отходы, наверное, еще долго зринатимуть в сознании Николая Бондаря. Виктория Кригер, Газета «Жизнь и слово», 16.04.2016 Tweet.Переведено сервисом "Яндекс.Переводчик": translate.yandex.ru.
Source: http://uzinform.com.ua/